Стоило Первородной приказать, и Элора осталась бы без десерта. Как и ее странная дочурка.
Клаудия оперлась о спинку кресла, в котором сидел ее безымянный напарник. Для нее места никто не приготовил, что кольнуло в груди чувством затаенной обиды. Каждая секунда приносила новые и новые разочарования. Даже голос Первородной в голове не мог заглушить шепотки сомнений, раз за разом прорезавших спутанные мысли.
Взгляд скользил по кабинету в то время, как безымянный тихо переговаривался с хозяйкой дворца.
Стены вокруг были обшиты черным деревом, ноги по щиколотку тонули в ворсе ковра, а белоснежные вазы поблескивали влагой и полнились ветками свежей сирени. Каждая иллюзия – а это все, несомненно, было ненастоящим, – казалась произведением искусства. Цветы источали сладкий аромат, именно такой, как в саду Следа, а пальцы скользили по гладкому дереву, чувствуя каждый скол и изгиб.
Девочка – «странная дочурка», как окрестила ее Клаудия, хотя знала, что зовут ее Клода, – во время разговора крутилась рядом с матерью, и не отметить их поразительное сходство было невозможно. То и дело сталкивались напряженные взгляды, и снопы невидимых искр рассыпались по полу. Клаудия чувствовала, как чья-то рука поглаживает горло, будто собирается задушить ее на месте.
Что-то неуловимо чужеродное скользило по кукольному лицу. Будто вот-вот треснет натянутая ткань, и из-под фарфоровой кожи проглянет сгнившее нутро и обломки костей.
Тошно было смотреть на это существо, но Элора, кажется, даже не понимала, что рядом с ней не человек. И искренне верила, что девка – ее дочь.
Во имя Пожинающего, как сильно нужно тронуться умом, чтобы такое вообразить?
– Мы претендуем только на тело, – Клаудия перевела взгляд на своего провожатого. Безымянный слуга Первородной выглядел уверенно и расслаблено. Он не испытывал ни трепета, ни страха, на белом лице – ни единой морщинки, даже брови не хмурил, – ваши игры их опустошат. Мы заберем то, что останется.
– Раньше Первородная оставляла мне и тела тоже! – упрямо качнула головой Элора. – Нам нужно все. До последней капли и кусочка плоти.
– Хотите поспорить с божеством? Если мне не изменяет память, то именно ей вы обязаны своим чудесным спасением.
Элора поджала тонкие губы. Глаза опасно блеснули.
– Вы забыли, Элора? А вот я – нет. И если на то будет воля Первородной, я могу отнять у вас все, что она подарила, – безымянный слуга бросил выразительный взгляд на девочку. Руки женщины сжались в кулаки, – хотите испытать ее терпение? Думаете, что сможете противостоять?
– Что же мы тогда получим? – голос дрогнул, но Элора быстро взяла себя в руки. – Что мы можем забрать?
– Да что пожелаете! Но после игр тела наши. Если вы сможете надломить рассудок девчонки, то тем лучше. Первородной не придется тратить силы.
– Как жаль, – Клода остановилась за спиной матери и обиженно надула губы, – я хотела иномирца себе! Очень уж он хорош собой.
– Не мала ли ты для подобных игр? – Клаудия даже не сразу поняла, что задала вопрос. Он просто сорвался с языка, когда смысл слов дошел до нее.
Ответом была гадкая широкая ухмылка, от которой мурашки побежали по коже. Элора провела рукой по белоснежным волосам девочки.
– Открой двери, милая. У нас много работы.
***
Портрет на стене притягивал внимание. Безымянная зевнула, пытаясь сфокусировать взгляд, и рассматривала лицо женщины, взиравшей на нее со смесью презрения и надменного благоволения.
Белые волосы были убраны в замысловатую прическу, глаза немного прищурены, а на губах блуждала легкая улыбка. Синий бархат платья только подчеркивал белизну кожи, из-за чего женщина выглядела почти неестественно, как фарфоровая кукла. От красоты черт захватывало дух. Никто бы не мог поспорить с тем, что это портрет настоящего совершенства.
– Элора Амастасия, – проговорил иномирец, застыв за спиной, – я думал, о ней не осталось даже воспоминаний, но ты посмотри. Пригрелась за пазухой Первородной.
– Кто она?
– Ты не знаешь? Хотя откуда тебе. О таком в учебниках не пишут, – Ш’янт скрестил руки на груди. – Магичка она. Сильная. Настолько сильная, что лет четыреста назад перешла дорогу Рогве многоножке. Пожелала отобрать у нее город.
Безымянная склонила голову в ожидании продолжения, а Ш’янт все молчал.
– Ну и?
– Что? Не догадываешься, м? У людей нет иммунитета к внушению, а Рогва мастер этих игрищ с подсознанием. Она внушила Элоре, что ее семья – иномирские отродья, которые пришли убить ее и отобрать силы. Крики мужа были слышны в соседних поселениях, когда дом вспыхнул, точно промасленная бумага. Но перед тем как все поджечь, Амастасия забила детей мечом, когда те попытались остановить сошедшую с ума мать.
– Это же кошмар! – воскликнула Безымянная.
– Да-да, бедная несчастная жертва.
– Тебе совершенно ее не жаль?!
– Детка, жалеть дураков – вредно. Да и оглянись вокруг! Видимо, когда Элора поняла, что натворила, крыша съехала окончательно, и она пришла на Изнанку. И Первородная предложила ей то, от чего не отказываются. Возможность жить за счет эмоциональных игр с заложниками Дворца. Почти бессмертие! И глянь туда.
Иномирец указал на противоположную стену, где висел еще один портрет. С него на Безымянную смотрела девочка лет тринадцати, поразительно похожая на Элору. В ней повторялось почти все, вплоть до платья и позы.
– Думаю, от Первородной она получила даже больше, чем могла мечтать.
– Думаешь, что ее дочь тоже участвует в этих…забавах?
– Если это вообще ее дочь, – задумчиво пробормотал Ш’янт, – Первородная никогда не дает именно то, чего ты хочешь, но играть на чувствах умеет.
Безымянная повела плечом и на секунду прикрыла глаза. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Меч так оттягивал пояс, будто за несколько часов прибавил в весе. После исцеления Ш’янта она глаз не могла сомкнуть, что окончательно подточило силы.
На втором этаже, слева, распахнулись тяжелые створки, а за ними виднелся длинный коридор.
– Нельзя долго топтаться на месте, – иномирец мягко коснулся плеча девушки и потянул вверх по лестнице, – иначе она опустошит нас.
***
Безымянная ударила кулаком по стене и раздраженно выругалась. Рука отозвалась совсем не иллюзорной болью, отчего злость закипела сильнее. Захотелось отстегнуть клинок и от души пройтись по резным деревянным панелям – чтобы щепки во все стороны полетели.
Коридор, спрятанный за дверью, оказался ловушкой. Сложно понять, сколько прошло времени, судя по ощущениям – не меньше вечности, но на пути не встретилось ни одной двери или поворота. Только обшитые деревом бесконечные стены.
Безымянная задыхалась, тонула в нахлынувшей беспомощности, но сдерживалась из последних сил, чувствуя, что потеряет намного больше, если поддастся и начнет рубить все направо и налево. Кто знает, какие порядки во Дворце. Вдруг стены оживут сами по себе и разорвут на куски – даже пикнуть не успеет.
